«Миссия неисполнима». Так назывался материал, опубликованный в №12 (313) «Времени». Речь в нем, напомним, шла о деятельности саратовской службы судебных приставов и ее нынешнего руководителя Олега Ткаченко. Сегодня мы продолжаем начатый разговор.

Ошибка обывателя

С приходом любого нового начальника на ту или иную государственную, муниципальную и прочую должность граждане, как правило, ждут изменений в работе. Особенно, если эта работа поставлена из рук вон плохо. Поэтому, когда весной 2010 года Олег Владимирович занял пост главного судебного пристава Саратовской области, все же была смутная надежда, что в местной ССП произойдут хотя бы какие-то подвижки.

Подвижки и вправду произошли. Так, основываясь на своем костромском опыте, господин Ткаченко создал в Саратове Единый регистрационный центр. Его функции сводятся к тому, что все документы, которые поступают на исполнение, регистрируют сотрудники центра. «Они подчиняются не начальникам районных отделов, а напрямую — областному аппарату управления, — сказал Олег Владимирович в одном из своих интервью. — По этим зарегистрированным судебным решениям, постановлениям налоговых органов или других взаимодействующих с нами структур принимается одно из трех процессуальных решений: либо о возбуждении исполнительного производства, либо об отказе в его возбуждении, либо о направлении этого исполнительного документа по территориальности. И пристав просто физически не имеет возможности укрыть от регистрации какой-либо исполнительный документ».

Ну что же, современно действует главный саратовский пристав. Мы бы даже сказали, модернизационно. Вот только каков реальный выхлоп от такой модернизации? Да, количество зарегистрированных исполнительных листов, действительно, увеличилось. Но насколько данная мера способствовала эффективности работы приставов? Судите сами, если раньше в месяц на одного рядового сотрудника ССП приходилось полторы тысячи исполнительных документов (что уже очень много), то теперь — не меньше двух тысяч. А штат службы не увеличился. В результате, если раньше, при предшественнике Ткаченко в год исполнялось чуть более половины принятых к производству решений, то теперь — только 40%.

Впрочем, сам Ткаченко находит этому свое объяснение: «Обыватель думает, что взыскать можно все. Это ошибка. Взыскать все нельзя, иначе не была бы создана служба судебных приставов. Взыскать все долги нельзя потому, что российские банки иногда дают кредиты тем, кто не имеет возможности их погасить. Взыскать все долги нельзя и потому, что есть маргиналы, которые не имеют ни работы, ни имущества, зато имеют много долгов...» Взыскать все долги нельзя еще и потому, что Ваши подчиненные, Олег Владимирович, просто физически не могут этого сделать по причине страшной перегрузки. Если они станут настойчиво и скрупулезно разбираться с каждым делом, количество реально исполненных судебных решений сократится еще раза в три, если не больше. Остальные будут лежать без движения и ждать своей очереди. Но показатели портить никак нельзя. Это святое. От них зависит очень многое, если не все.

Так что создание единого центра регистрации по сути решило лишь одну задачу — отпиарило Олега Ткаченко как руководителя-новатора (подобные центры действуют только в Саратове и Костроме) и ревностного защитника закона. Но фактически это перегрузило рядовых приставов, вынудило их заниматься еще больше не реальной работой, а ее имитацией.

Да, если обратиться к официальной статистике, то здесь налицо определенное улучшение показателей. За последние два года регистрировать и взыскивать (в денежном выражении) стали больше. Но каким образом это достигается?

Секреты ремесла

— По-разному достигается, — рассказал нам бывший судебный пристав Заводского районного отделения ССП Андрей Шилов (имя и фамилия по его просьбе изменены). — Сначала происходит определенная сортировка исполнительных листов — на легкие, средней и высокой степени сложности и на заведомо неисполнимые. То есть решения исполняются не по мере их поступления, а в силу их реальной исполняемости. Например, суд определил взыскать средства с частного лица. Пристав видит, что на его банковском счету есть деньги, на него зарегистрирован автомобиль и т. д. и что этот гражданин не является каким-нибудь высокопоставленным лицом или, скажем так, влиятельным человеком. Вопросов нет — его имущество моментально арестовывается, решение суда исполняется, и пристав ставит в свой отчет очередную палочку. Но если должник вовремя перевел свое добро на другого человека и формально у него ничего нет, здесь уже возникают проблемы. И если взыскатель активно не работает с приставом (то есть не ищет за него то имущество должника, которое можно арестовать), через два месяца (положенный по закону срок) исполнение по его делу признается невозможным.

Еще сложнее с юридическими лицами. Иногда для взыскания средств нужно, скажем, мониторить их банковские счета (а их может быть масса, причем в разных банках). На это требуется время, много времени. А тебе план гнать надо. Ведь именно от твоих показателей зависит премия начальства. Не будешь давать нужные цифры — накажут материально (хотя рядовые приставы и так-то получают копейки), будут давить психологически, замучают проверками, дисциплинарными взысканиями, а то и вовсе подставят. Именно поэтому исполнение практически любого решения, требующего определенных усилий, откладывается в долгий ящик, волокитится и т. д. Если, конечно, не позвонят сверху и не прикажут работать по тому или иному делу до упора... Одним словом, еще та служба. Я там проработал около двух лет и ушел. Не выдержал.
— Почему?
— А ты бы стал работать за 12 тысяч рублей в месяц по 12 часов в сутки? И за эти деньги еще заправляй картриджи для принтеров, «корми» бензином служебную машину, чтобы поехать на исполнение. С одной стороны — должники, которые не хотят платить, неадекватные взыскатели, с другой — руководство управления, которое так и желает найти какой-нибудь косяк в тысяче производств, и прокуратура, которой надо тоже делать свою работу. И при этом ты видишь, что твои начальники на федеральные деньги автомобили по 3,5 миллиона покупают. Главное ведь — судебному приставу зарплату не повышать, эксплуатировать его по полной программе, не обеспечивать его рабочее место нормальной, работоспособной техникой (компьютер, принтер и т. п.), и пусть его имеют везде и все! Нет, честно там работать и что-то серьезное зарабатывать невозможно. А нечестно — опасно. И люди просто увольняются. Пачками увольняются. За один год у нас в отделе из двадцати с небольшим приставов шесть уволились, И руководство это совершенно не волнует. Ушел один, придет другой. Берут кого попало. Без образования, без опыта работы. И сваливают на этих мальчиков-девочек огромную кипу производств. Ну и чего от них можно ожидать?

Бешеная текучка кадров (22% в год) в саратовской службе судебных приставов — отнюдь не преувеличение. Ее не оспаривает и сам Олег Ткаченко. Но вместе с тем относится к этому довольно спокойно и даже философски: «Мы не имеем дефицита кадров, о чем свидетельствует небольшое количество вакансий. Другое дело, что мы имеем дефицит квалифицированных кадров. И это разные вещи. Пока молодой специалист станет опытным, пройдет три года, и, соответственно, много воды утечет в Волге. Может, они уйдут на другое место работы с более высокой заработной платой. Текучесть кадров, к сожалению, пока есть. Только за первое полугодие прошлого года уволились почти 400 человек. Причины разные: большинство — это ошибка в выборе работы. Вообще у нас сейчас достаточно молодой состав судебных приставов. Это свидетельствует о том, что приток кадров в службу есть. Но не все выдерживают такую нагрузку, поэтому и увольняются. Причем многие увольняются в течение первого года».

Выдержанные

А те, кто выдерживают? А те, кто выдерживают, становятся настоящими профессионалами своего дела. Вот лишь несколько примеров работы таких асов.

В мае 2011 года Балаковский районный суд вынес решение, согласно которому старший судебный пристав и его заместитель признаны виновными в превышении должностных полномочий. Они отдавали подчиненным им приставам-исполнителям незаконные распоряжения изготавливать фиктивные чеки-ордера Сбербанка РФ (для этого была приобретена специальная компьютерная программа), приобщать их к исполнительным производствам в качестве документов о фактически произведенной оплате, после чего исполнительные производства заканчивались. Всего за это время было окончено 401 исполнительное производство на сумму 197 335 рублей. И что же судьи? Они оказались такими же лояльными, как и их костромские коллеги: каждого из подсудимых оштрафовали на 60 тысяч рублей. В целом же сумма штрафов оказалась на 77 тысяч рублей меньше, чем тот ущерб, который был нанесен преступниками.
Продолжаем разговор. Ершовский район. Там пристав-исполнитель попросту подделал заявление взыскателя о прекращении исполнительного производства «в связи с полной оплатой долга». Взыскатель очень удивился, узнав, что исполнительное производство прекращено. Аналогичные эпизоды были выявлены прокурорами в Советском районе и в Заводском районном отделе Саратова. А работник Ленинского райотдела ССП изъял 100 тысяч рублей из кассы предприятия-должника. Однако на счет РОСП эти средства так и не поступили.

Не теряют свои навыки подчиненные господина Ткаченко даже после увольнения со службы. В прошлом году трое бывших саратовских приставов были обвинены в мошенничестве, связанном с изготовлением и продажей гражданам поддельных судебных решений. Став (якобы случайно) обладателями гербовых печатей, они изготавливали решения и, выдавая их за действительные, продавали гражданам.

Другая группа «бывших» предлагала людям, которые взяли кредит в банке и не смогли вовремя расплатиться, избежать описи имущества. За вознаграждение они обещали освободить должника от преследования судебных приставов.
Примеров «профессиональной» работы опытных судебных приставов масса. Каждый год областная прокуратура проверяет местную ССП и каждый год выявляет одни и те нарушения: «утеря» документов, принятие незаконных решений об отказе в возбуждении исполнительных производств и непринятие своевременных мер принудительного исполнения, бездействие, волокита и т. д. и т. п. Каждый год одно и то же. И ничего не меняется. Хроника. Система. И ведь мало кто из здравомыслящих людей сомневается, что документы «теряются» не просто так, их подмена осуществляется не за «красивые глаза», и дела «футболятся» не бесплатно. Так кому и зачем нужна такая служба судебных приставов? Вопрос риторический.

Продолжение следует