Статьи
Книга героя Второй мировой Бранко Арсениевича выпущена в Саратове
В Белграде в 2002 году была последовательно выпущена состоящая из трех отдельных книг трилогия саратовца Бранко Арсениевича «Приливы и отливы». В Саратов за рукописью романа 31 июля 2002 года специально приезжали югославские товарищи Арсениевича. 11 августа Арсениевич умер. Он был политическим эмигрантом в СССР, соратником, а затем личным врагом лидера Югославии Тито, двадцатилетие преподавал итальянский в консерватории, писал футурологические статьи в газете «Земское обозрение», был ее редактором.
Первая часть романной трилогии называется «Раздоры». Перевод выполнен саратовцем В. Н. Студиановым – другом семьи Арсениевича. Пятьсот экземпляров книги увидели свет на спонсорские средства. Роману предпослана статья о жизненном, точнее – боевом пути Арсениевича редактора романа Маргариты Борцовой, калькированная со статьи из «Деловой газеты», и стихотворение Николая Куракина «Славянские корни», впервые оглашенное автором у гроба Арсениевича.
Роман Арсениевич посвятил жене – Лидии Петровне. По жанру его можно с достаточной долей условности определить как эпос. На первый взгляд это военная проза, в которой описано начало Второй мировой в отдельно взятой горной местности между Сербией и Черногорией. То есть автор описывает свой горный край, где он сам в четырнадцать лет начал войну с итальянцами, а затем – с немцами. С другой стороны, романная ткань пронизана метафизикой: размышлениями героев о бытии, метафоричным описанием природы, природных катаклизмов и людских треволнений. Все герои романа теснейшим образом связаны друг с другом, а линии жизни некоторых удивительным образом переплетены. Несмотря на дикие речевые обороты, оставляемые на совести дилетанта-переводчика, объемное литературное произведение читается похлеще любого фэнтези. Патетических мотивов – с избытком, но самый смачный – отрезание головы красавцу, итальянскому офицеру Антонио в лесу, на склоне рядом с его возлюбленной Таной. Завершаются «Раздоры» дичайшим и одновременно патетически возвышенным описанием казни горских повстанцев и того, как безногий паралитик впервые дольше всех расстреливаемых держался на ногах, показывая палачам язык.
В романе присутствуют: отшельница-блаженная, ее странный сын, красавица, героический Деда, убивший множество турок и албанцев, злодей-полицейский, предатели-четники, наивные коммунисты, прикольные итальянцы и надменные немцы… Надменные они, по мыслям о вермахте самих горцев. Судите сами: в горном селении с тридцатых не видели ни одного грузовика или мотоцикла. А тут в него входит моторизированный корпус вермахта. Танки глушат моторы, сжигая дорогое дизтопливо, чтобы пропустить идущую через тропу драную козу: дело неслыханное! Немцы – чистюли: ни одного забора не сломали, никого не изнасиловали, а один танкист в ответ на действия дедка, колотившего палкой по броне, вылез и сказал улыбаясь: «Гут? Гут!». Любопытно описание мыслей главы итальянского корпуса подполковника Джанни, поймавшего влетевшую к нему в кабинет партизанскую пулю. Интересно читать описание рассеянных по романной канве снов героев. Вот сон Миладина. «А потом как бы вошла в комнату покойная баба Наста (погружаясь в сон, Миладин мучается мыслями не о бабе Насте, а о дочери Насте, из-за которой и была отрезана голова красавца-ловеласа Антонио – Б. Г.).Уверен был, что не спит, что лежит с открытыми глазами, слышит, как со скрипом открывается дверь, видит, как Наста входит, медленно подкрадывается с вытянутыми руками, словно слепая. Видит ее такую высокую, всю высохшую, в черной, прогнившей одежде: вот стоит она здесь, у его люльки, и поет ему колыбельную (…). Неспроста бабушка приходила. Обмануть его хочет. Как только он задремал, выбрала она из-за пазухи нож, приложила острие к тому месту, где у него сердце, села на кровати и продолжала напевать: «Птицы, птицы-голубицы, вы мне Миле не будите, пусть поспит, пока бабушка его во сне, как поросенка, не зарежет». От этих слов он будто проснулся. И бодрствующий, увидел Насту, сидящую на кровати, услышал ее слова: «Должна, Милаш, тебя чикнуть, покойный Йован и брат твой Гавро меня послали. И все остальные Поповичи за то, чтобы тебя порешить».
В романе нет смакования убийств, при этом горцы жить не могут без кровавых подвигов. Душераздирающих сцен – множество. Например, про то, как повстанцы убивали итальянского солдатика, но описано все в притчевой манере. Потрясающе описана речь повстанца перед группой мародеров, призывающего их к славным ратным подвигам. Если сопоставить, то во все века среди таких элементов были ухари-головорезы, поднимавшиеся на борьбу с врагами Отчизны именно как герои. Вообще, автор иронизирует над юношей Здравко, которому товарищи коммунисты навязывают свою картину мира, деля его на черное и белое. Он на многочисленных примерах дает понять, сколь сложна человеческая психика. Как в, казалось бы, негодяях проявляется самое хорошее. Таков образ сержанта Маджоры, спасшего Здравко от расстрела.
Сейчас на русский со старосербского переводится вторая и третья книги романной трилогии «Приливы и отливы» Весь роман охватывает двадцатилетие – с 1936 по 1956 год. Приливы, отливы, раздоры, а все вместе: и нашествие итальянцев, и любовная драма Таны с Антонио – все это звенья одной цепи, все коллизии совершаются на вечной матушке-земле, живущей по своим, а не навязанным людьми, законам. Прорывает дамбу, горцы обстреливают итальянский гарнизон, а над этим – парящие орлы.
Любопытны сопоставления в конце издания на старосербском слов горского диалекта и современного сербского языка. Было бы неплохо сделать переводы романа на японский, китайский, татарский, белорусский, мордовский… В переводах, первый из которых – русский, роман начал жить особой, мистической жизнью.
