Похоже, в скором времени федеральные органы власти всерьёз возьмутся за рынок старинных предметов. Точнее говоря, за людей, торгующих вещами, представляющими историческую и культурную ценность. По мнению специалистов, в настоящий момент готовится положение, регламентирующее порядок и условия лицензирования антикварных салонов. Проще говоря, приобрести в свободной продаже иконы, картины, часы, монеты и другие вещички из прошлых веков станет проблематично. В советские времена в Саратове был лишь один магазин, специализирующийся на скупке-продаже антиквариата. Назывался он «Букинист», располагался напротив кинотеатра «Ударник» (ныне там областная научная библиотека). Причём торговали там не только фолиантами.

 Сегодня в городе насчитывается уже 11 «точек», предлагающих всем желающим пополнить свои коллекции раритетами, нередко имеющими криминальное прошлое. До сих пор на слуху факт обнаружения на прилавке, расположенной в полуподвальном помещении «лавочки», воинских знаков фашисткой Германии. Их, естественно, сразу же изъяли. И штраф на владельца заведения наложили. Вроде бы, чисто символический, в несколько сотен рублей.

Были и иного рода случаи. Все они, как правило, заканчивались одним — составлением протокола. Мой хороший знакомый, ранее работавший в одном из салонов, пояснил тонкость такой ситуации. Всё дело в том, что любой желающий может принести в магазин вещь и попросить её оценить. Если она представляет какую-то ценность, эксперт тут же предложит свою цену, не интересуясь при этом, откуда эта вещь взялась. При условии, конечно же, что это не оригинал Саврасова или брошь Фаберже. Далее приобретённая таким образом вещь ложится на прилавок. Её потом коллекционер либо иное заинтересованное лицо покупает. Понятное дело, магазин, как посредник, получает от сделки определённую разницу. Так выглядит легальный путь «клиент-продавец-клиент». Есть и иной, теневой вариант. Это когда продавец в магазине напрямую выходит на нужного покупателя и предлагает ему товар. Сделка, естественно, проходит в тишине и без составления бумаг. Так, кстати, обрели новых владельцев работы, достойные отдельной выставки в Радищевском музее.

Чтобы навести порядок в антикварном бизнесе, законодатели вновь намерены ввести ограничения. Прошедшие пять с половиной лет свободной торговли с момента отмены лицензирования показали: рынок наводнён подделками и ворованными предметами. Соответственно, налог с покупки и продажи — а это огромные суммы — никто не платит. С момента отмены лицензии антикварные магазины по всей стране стали расти, как грибы после дождя, удовлетворяя растущий спрос преимущественно бизнесменов, переквалифицировавшихся в коллекционеров. Порой нуворишам приходится нелегко определить подлинник — сейчас в свободной продаже картин Айвазовского насчитывается порядка 15-ти тысяч, при этом художник написал в три раза меньше полотен. С царскими наградами тоже проблема — фальшивки делают в Петербурге и Львове.

Истинное положение дел хорошо знают в управлении по сохранению культурных ценностей Росохранкультуры. На недавно прошедшем совещании представитель этого ведомства дал понять: утекают, утекают предметы старины и искусства. И за границу, и в частные собрания. В том числе из государственных учреждений, призванных следить за их сохранностью. Помнится, в Эрмитаже много чего после проверки не смогли найти, в розыск потом объявили. В библиотеках та же ситуация. Прижизненные издания воруют, а затем за десятки тысяч долларов продают. Сотрудники же библиотек их потом списывают под видом малоценных.

Нет никаких данных относительно хищений в саратовских музеях, но это ещё отнюдь не означает, что там всё благополучно. В Эрмитаже наверняка также сначала не хотели всё оглашать, надеясь на более благоприятное развитие событий. Как знать, может быть, и в наших закромах, если по каталогам поискать и свериться с наличием, можно подделку «под оригинал» найти (в качестве замены украденного) либо, хуже того, отсутствие оного.

Вчера, проходя рядом с Сенным рынком, заметил выложенные прямо на асфальте, покрытом клеёнкой, альбомы. Наклонился, взял один из них в руки. Оказался с монетами. Среди рублей царской чеканки с Николаем II в профиль разглядел несколько серебряных медалей. Приглянулась одна из них — «За храбрость». Такими солдат в первую мировую награждали. Цена оказалась доступной — тысяча действующих ныне рублей. Рядом в другом альбоме лежали советские награды. В основном юбилейные. Были и «За взятие Берлина», «За освобождение Варшавы».

— Может, что-то иное интересует? — наклонившись, спросил меня продавец. — Ордена? Есть «Боевого Красного Знамени».

Я отказался. Такой антиквариат меня не интересует.

Может, действительно есть необходимость в лицензировании деятельности по реализации исторических предметов. Если удастся таким способом перекрыть нелегальный канал сбыта произведений искусств, возможно, их останется больше на родине. При этом стоит учесть возросшую потребность псевдоколлекционеров, они наверняка уйдут в подполье. Налогов точно платить не будут, а значит, спрос по-прежнему будет диктовать условия. И тут уж никакие законы благому делу сохранения достояния не помогут.