В Саратовской области несколько лет назад попробовали связать интересы бизнеса и власти. Предполагалось, что тренинги, которая устраивала школа бизнеса «Диполь» в пансионате «Синяя птица», научат чиновников и предпринимателей слышать друг друга. Сразу после мероприятия и чиновники, и бизнесмены, и организаторы, и пресса комментировали его весьма оптимистично. Но достаточно скоро стало ясно, что чиновниками подобный контакт оказался не востребован. Об этом и о многом другом размышлял в разговоре с корреспондентом «СаратовИнформ» директор школы «Диполь» Владимир Видро (начало интервью в статье от 09.03.07 «Разные типы мышления»).

— Основная идея, которую мы пытались продвинуть на сессиях, состояла в том, что объединяться власти и бизнесу следует на этапе принятия стратегических решений. Если соединить мозги предпринимателей, которые нацелены на извлечение прибыли, и мозги чиновников, занятые социальной стабильностью, то можно принять нормальное, сбалансированное решение. А дальше надо договориться, чтобы это решение выполнялось и теми, и другими. Для этого нужно его выполнение совместно контролировать и совместно реагировать. Но наш посыл был воспринят чиновниками попыткой влезть в их прерогативу. То есть декларативно решение было выработано, но оно не превратилось в документ. А чиновники ведь воспринимают только те бумаги, что подписали сами.

— Однако после встречи с президентом Путиным губернатор Ипатов заявил о решении повести область по пути инноваций и инвестиций.

— Я, естественно, читал об этом. Но расшифровки намерения нигде не было. Можно предположить, что речь идет о том, что в Саратове наконец-то открываются первые бизнес-инкубаторы, или первый венчурный фонд. Это, конечно, важный шаг. Но важный, как зародыш. Деньги, которые вкладываются на этом направлении, настолько мизерные, что позволяют этот шаг рассматривать как полезный прецедент. Второй вопрос: что будет финансироваться из этого фонда и кто те люди, которые будут отбирать, насколько они профессиональны. Нельзя сказать, что ничего не делается. Делается. Но не в соответствии с темпами происходящих изменений. Мы отстаем гораздо быстрее, чем что-то предпринимаем.

— Это следствие политики правительства Ипатова или все-таки наследие правительства Аяцкова?

— Я думаю, что это последствие политики экономической изоляции области во времена губернатора Аяцкова. Но можно заглянуть и еще глубже. У нас в регионе в советское время была повышенная концентрация мощных предприятий, директора которых долгое время надеялись, что «все обойдется». И вот, вкупе с решением правительства замкнуться, неумение почувствовать новые времена воспрепятствовало хоть каким-нибудь позитивным экономическим изменениям. В результате у нас в Саратовской области нет нормального бизнеса. Конечно, у нас есть предприятия-миллиардеры. Но миллиард оборота — это не тот объем средств, который позволяет серьезно инвестировать во что-нибудь, кроме своего собственного производства. В результате у нас вообще размер саратовской экономики маленький. Выход, который обсуждался, в том числе на стратегических сессиях в «Синей птице», согласовывался с концепцией Минэкономразвития России о том, как должна развиваться страна.

— Вы имеете в виду точки роста, локомотивы роста?

— Да, да, да. Мы в эти списки не попадаем.

— А два года назад эксперты из фонда «Евразия» утверждали, что Саратовская область имеет шанс…

— Ну, наверное, какой-то имели шанс. И если бы попали, то было бы замечательно. Были бы инновационные или игорные зоны. А теперь тот же Intel строит свое представительство в Нижнем Новгороде. Даже обидно, что эта крупнейшая процессорная компания утянет с собой наших лучших программистов. Какой выход для области я вижу сейчас? Пристраиваться первым вагоном за областями-локомотивами. Для этого нужно целенаправленно спросить руководство этих регионов и крупных предприятий, работающих там, что для них мы можем производить здесь. И целенаправленно эти производства у нас организовывать. А у нас пока политика: бегите все к нам! И никто не бежит. Приходят ведь только торговые сети, что, в общем, полезно. Но деньги из области они выводят.

— А наш министр инвестиционной политики этого не понимает?

— Я думаю, что он все понимает. Он продуманный человек. Но какие он задачи решает, известно только узкому кругу лиц. Все опять упирается в отсутствие продуманной, четко сформулированной и ясной стратегии. У нас ведь под стратегическим планированием понимают тома книг, исписанных деталями — кто, когда, где должен что-то покрасить. Причем обязательно во всех секторах экономики. Но стратегия — это выбор ключевой идеи. И если ключевая идея — инновационное развитие области, то следующим шагом надо сформулировать: откуда инновации? Если принять решение идти за локомотивами, предлагая воспринимать и удовлетворять их потребности, тогда надо думать, что мы можем делать конкретно. И привлекать деньги именно под эти конкретные проекты, потому что тогда сбыт будет очевиден.

— Владимир Леонидович, а Вы верите в роль личности в истории? Были в Саратове такие люди, которые могли бы резко продвинуть экономическое развитие? В данном случае все равно — чиновники это или предприниматели.

— Наверняка были, но как-то не проявились. А те яркие личности, что просматривались на политическом небосклоне, были заняты бесконечной борьбой друг с другом. Это и сейчас продолжается.

— А как Вы думаете, стоит продолжать попытки по сближению бизнеса и власти?

— Саратовский бизнес уже ничего не ждет от власти.

— Не скажите, вот у меня стойкое впечатление, что саратовские предприниматели любят блокироваться с чиновниками для решения конкретных вопросов своего бизнеса.

— Не только саратовские. Но эффективность такой стратегии именно для Саратовской области все меньше и меньше. И она мало кому полезна. Блокироваться хорошо с сильными, а регион у нас не слишком богатый, мягко говоря. Круг людей, который может получить выгоду от такого блокирования, очень узок. Попытки бизнеса консолидироваться для того, чтобы что-то поменять в отношениях с властью, в общем-то, были связаны и с этим. Поскольку встречного движения замечено не было, повторить попытку консолидировать бизнес будет крайне сложно. Должно пройти время, должно забыться, что ничего не получилось.

— А как наш саратовский бизнес относится к социальной ответственности? Наши предприниматели понимают, что наступило время, когда надо обращать внимание хотя бы на то, как ты платишь своим наемным работникам?

— Тут вообще нельзя однозначно ответить. Есть несколько слоев в бизнесе. Про крупный говорить не будем, он на виду. Но есть средний бизнес, который достаточно развит, есть мелкий, есть микро- и есть совсем малый бизнес, который барахтается на линии выживания. Подавляющее большинство людей работают в микро-, мелком и малом бизнесе. И там, конечно, далеко до социальной озабоченности. Этот бизнес просто не может быть ответственным перед наемниками. Для этого у него нет никаких средств. И поэтому у населения впечатление о том, что дает людям бизнес, в общем-то отрицательное. Но те компании, которые выбились на средний уровень и ведут грамотную работу на рынке, вступая в конкуренцию с федеральными компаниями, они вполне социально ответственны. Не в смысле, что дают правительству столько, сколько попросят, а в том, что платят нормальную зарплату, предлагают социальные пакеты, обучают персонал.

— То есть не стоит ожидать того, что хозяева маленьких предприятий начнут относиться к нанятым работникам и специалистам с уважением к их труду?

— Думаю, что начнут. Вопрос в объеме денег, который в этом бизнесе существует. Экономическая ситуация улучшается, те люди, которые работают в государственном секторе, в крупном и среднем бизнесе, начинают получать большие зарплаты и тратят их на товары и услуги, которые предоставляет маленький бизнес. Он начинает крепчать.

— И начинает дробиться на несколько маленьких и слабеньких организаций. Или Вы видите укрупнение?

— Это связано с оптимизацией налогообложения. Ничего другого за этим не стоит. Социальной ответственности не стоит ждать от бизнеса, который зарабатывает только на удовлетворение потребностей своего владельца. Тем более что потребности у нас занижены. Уровень низких потребностей — это ведь важное препятствие для развития.

— А можно попросить Вас оценить усилия банковского сектора по развитию малого бизнеса?

— Могу точно сказать, что сейчас банки начали об этом думать. Но пока условия кредитования все равно очень тяжелые, хотя кредиты получить уже легче. У банков появились целые департаменты по работе с малым бизнесом. Учитывая, что банк — это механизм, который должен работать без сбоев, создание департамента подразумевает непрерывную выдачу кредитов. Выдавать кредиты по банковским правилам требуется без рисков. Для того, чтобы избежать их, нужно вырастить клиентов. Вот сейчас вместе с Русским Банком развития мы проводим конкурс в области менеджмента и маркетинга «Золотой Диполь», и его целью является стимулирование развития малого и среднего бизнеса. Победители конкурса получат возможность бесплатно обучаться у нас. В конкурсе несколько номинаций. Например, лучшая компания по инвестициям в персонал. Это компания, которая наилучшим образом умеет обучать персонал, пытаясь достигнуть успеха не только за счет денег, но заботясь о кадрах. Жюри по каждой номинации состоит из пяти человек. Они работают независимо, не зная, кто еще оценивает анкету-реферат.

— А анкеты малого и среднего бизнеса идут в этой номинации вместе?

— Да.

— Неравнозначен заведомо будет результат вложений на работника.

— Мерить будут не в деньгах. Здесь, скорее, идет оценка грамотности подходов к решению проблемы кадров. Вот в прошлом году победила компания, которая построила систему своих внутренних курсов. Вторая номинация по реализованной бизнес-идее, для тех, кто в 2006 году довел ее до результата. Следующий конкурс оценивает креативность маркетинговой компании. Если денег нет, надо включать мозги. Вот мы как раз оцениваем оригинальность подхода и результат. Еще одна номинация — BTL-акция. Сюда относятся сценарии открытий, презентаций, шествий по улице — всего того, что может продвинуть товар на рынок. И есть конкурс для журналистов.

— А номинации для чиновников у вас нет? Они вообще приходят к вам учиться? У вас есть версия, почему они не хотят учиться? Это самомнение или реальная оценка собственного уровня со знаком минус. Дескать, учись не учись, толка не будет…

— Вот у менеджеров, например, есть разделение на эффективных и успешных. Это не одно и то же.

— Успешные делают карьеру?

— Да, а эффективные хорошо работаю на успех компании. Предпринимателям и менеджерам в один из моментов становится понятно, что их успех все-таки на пути эффективности, и у них возникает потребность в саморазвитии. И обучение для них реальный инструмент движения вперед. В мире чиновников продвижение по карьере крайне слабо связано непосредственно со способностями и компетенцией. Там движение вверх связано, скорее, со способностями коммуникативного свойства.

— Как-то совсем грустно.

— Тогда давайте сначала. На самом деле для того, чтобы что-то поменялось, надо, чтобы стало грустно. Бравурные отчеты препятствуют началу. Для того, чтобы что-то началось, что-то должно закончиться. Поэтому я думаю, что для области еще не все потеряно, у области как раз сейчас есть шанс измениться. Надо только осознать процессы, которые происходят.

— Можно надеяться на бизнес, который подтолкнет чиновников к осознанию места области в окружающем мире?

— Нет инструмента для этого. Саратовский бизнес много раз предпринимал попытки сам внедриться во власть.

— И результат?

— Рано ушли из власти предприниматели, так и не сумев встроиться в систему.

Ольга Копшева