Осенью не только политическая борьба обостряется. Осень вообще период разных обострений. У меня дома, например, обострилась война с разными насекомыми. Последние годы мы о домашних насекомых и думать забыли. А в сентябре полезли изо всех щелей тараканы, тараканьи семейные пары и их дети, а совсем недавно вдруг появились и стаи комаров. Как с ними бороться, какие фумигаторы использовать, — непонятно. Вот соседи купили на базаре самый злой, как им сказали, — и от тараканов, и от комаров одновременно, так у них попугай на четвертый день сдох. Ничего себе фумигатор! Их наверное на заводах по уничтожению химического оружия в рамках конверсии выпускают. Хотя, может уже и не выпускают. Говорят, то чудесное время без насекомых было у нас потому, что завод в Горном гадость какую-то в атмосферу выбрасывал. А сейчас экология наладилась, и насекомые вернулись. Говорят, есть супернаучные разработки, как гуманно отпугивать насекомых ультразвуком. Но доказательной базы у таких заявлений нет. А скептики утверждают, что с ультразвуком насекомые бегают, делают и кусают, так же бодро, как и без ультразвука.

То же и с экономикой. Была бы у нас слабая экономика, ехали бы к нам мигранты из южных республик? Раз они тут появились, значит, наша среда для них более комфортная, более экономически выгодная. А наши люди, как свидетельствуют статистические опросы, относятся к приезжим в лучшем случае как к неизбежному злу. С одной стороны, выгонять при помощи физической силы нельзя, некультурно. А с другой стороны, и жить с ними под одной крышей для большинства западло.

В субботу я со своими многодетными друзьями ждал их десятилетнего сына Егора из школы. Он задержался. Пока ждали, обсуждали, хорошо или нехорошо то, что они отдали сына в школу, а не в гимназию. Дело в том, что в связи с изменившимися жизненными обстоятельствами друзья переехали из Москвы в Саратов. И вот, с прошлого года у ребенка новая школа. Школа эта, мягко говоря, обычная, не то что гимназия с лицеем. Почти половина учащихся — дети мигрантов, беженцев из Азербайджана, Туркменистана и других южных республик бывшего СССР, а отдельные из них и по-русски плохо разговаривают. Другая (тоже значительная) часть однокашников Егора — дети из неблагополучных семей: папа сидит, мама сидит, брат тоже сидит. Прежние одноклассники Егора с детства попортили себе глаза перед монитором компьютера. А у нынешних одноклассников компьютеров дома нет, виртуальным боям они предпочитают уличные драки и мелкое воровство с лотков.

Весь прошлый год споры о правильности и неправильности школы продолжались, на лето замерли, а теперь начались с новой силой.

«Правильно», — говорит Егоров папа, архитектор, по 12 часов в день проводящий за монитором, — ребенку нужна реальная жизнь, а не ее суррогат. Пускай поучится тут немного и поймет, что есть пацановское братство, что деньги не мерило всех вещей. Нынешняя цивилизация должна скоро выродиться из этих биологических придатков к системным блокам. А в «обычных школах» на наших глазах природа побеждает все противоестественное, это реванш силы».

Мама, бывшая актриса, задумчиво глядя в окно, сообщает: «А ты знаешь, что Егор недавно участвовал в ограблении лотка?».

К обеду появился и сам Егор. На 5 минут. «Только побыстрее, пжалста, у меня в три часа стрелка около школы». В пятом классе «стрелка» — это драка один на один за школой при свидетелях. Егора уже два раза вызывали на «стрелку». На зимних каникулах Егор гостил у бабушки с дедушкой в Москве, и тамошние друзья-гимназисты слушали его рассказы раскрыв рты. Егор для них был вроде героя криминальных сериалов. Егоров папа страшно горд за сына, мол, мужчиной растет. Хотя сам Егор сначала никак не мог понять, как это можно, — чуть что, кулаком в лицо.

Мама уже тоже понимает, что «стрелка» — дело серьезное, и лучше не опаздывать. Весь прошлый год мы вслушивались в Егоркины рассказы, наводившие трепет на бабушку и маму.

В отсутствии более благодарных слушателей Егор иногда рассказывает школьные истории мне. «Знаешь, какие у нас в классе крутые пацаны? Нас все боятся, даже семиклассники. Мы уже всех пацанов из других пятых классов забили». По рассказам Егора, все конфликты между детьми решаются на «стрелках». Если ты не уверен в своей силе, можешь попросить сходить на стрелку кого-нибудь за себя. Если никого уговорить не можешь, спрашивает вызывающая сторона: «Ну, кто впряжется за этого чемурудика?». Если отказался от драки и за тебя никто на стрелку не пошел, ты теряешь все привилегии в детском коллективе. Кому из пятиклассников больше всего подарили «валентинок» на 14 февраля? Рустему — мальчику, который уже победил всех пацанов на стрелках в пятом классе, потом в шестом, а теперь готовится к битве с семиклассниками. Ходит с ножом, и вообще просто необыкновенно крут. И ничего, что по-русски плохо говорит, а писать так вообще не умеет, зато недавно его стулом избили, теперь он со сломанной челюстью ходит, его все уважают.

Понятно, что в нынешней школе учат не читать и писать, а совсем другим вещам. Например тот же Егор, почти отличник, на тетрадке которого написано: «Тетрадь по рускому языку» (с одной буквой «с»). И ничего, учительница к этому отнеслась спокойно. И Егору в школе нравится. Его учат социальной коммуникации, а он эти уроки хорошо усваивает. Понял уже, что самая лучшая учительница — по английскому, потому что никогда не достает. Сидит на уроке чай с печеньем пьет, никого старается не замечать. Хороший человек. А самая нехорошая — по биологии. «Эта вообще зверь. После учебы дежурных на три часа в кабинете оставляет, пол драить, чтобы блестел, как зеркальный».

Но главная тема, которая будоражит Егора и Егоровых одноклассников, — это ближайшие выборы президента. В прошлом году уже выбирали. Выбрали десятиклассника-азербайджанца. Вроде бы должен был наступить мир. Так нет, по словам Егора, «в этом году нашему президенту уже набил морду другой президент, которого не избрали». Кандидат в президенты, поправляем мы Егора, «ну да какая разница, в общем другой». Мы интересуемся: «Что, президент школы — фигура уважаемая?»

«Да нет, — убеждает нас Егорка. — Разве могут избить уважаемого человека? Да и вообще, у нас в школе крутых не любят. У нас одному пацану из параллельного класса, который больно крутого из себя строил, руку на стрелке сломали. Так он теперь нанимает крышу из пяти семиклашек. Ему родители деньги по 300 рублей в день дают, а он им за охрану по тридцатнику на брата отстегивает. А что, у него родители — предприниматели на рынке, а пацанам деньги нужны. На что? На фишки, чипсы, сигареты, пиво, вино, водку».

Фишки — это особая тема, прошлогодняя головная боль Егоровых родителей. Это особая детская валюта. В любой момент фишки можно обменять у детей азербайджанцев на деньги по курсу: 1 фишка — пять рублей. Кстати, при помощи фишек подкупали детей среднего школьного возраста на президентских выборах старшеклассники. Но сегодня Егоровы родители уже относятся к нерусским одноклассникам сына намного толерантней. Мама, бывшая актриса, даже восхищается их находчивости. «Нашли пацаны велик, да такой древний и разбитый, что даже без камер. Так они в шины песка насыпали и катались на колесах, заполненных песком. И по-русски уже совсем чистенько разговаривают. А что делать? Я думаю, им жить придется вместе. Никуда от них мы не денемся. Приходится во всем видеть что-то позитивное. Единственно я боюсь, что когда они подрастут, конфликты из-за девочек могут быть очень серьезными».

Уже на пороге спрашиваю Егора: «Неужели у вас пятом классе уже пьют»? «Да, — бодро подтверждает Егор, но понимает, что у него появился новый шанс напугать и маму и бабушку сразу, поэтому тут же поправляется. — В нашем классе не пьют только я и Женек. А так у нас все пьют с первого класса. В первом классе — одну бутылку в день, во втором — две, в десятом — десять. Ну не водки конечно, пива».

Вася Джа