Рафида Минегалеева: "Мне говорили это люди в гражданском"
На суде Рафида Минегалеева, обвиняемая в поджоге Сенного рынка, резко изменила свои показания. Ее сегодняшние показания можно прочитать здесь. Гособвинитель Андрей Склемин и судья Жанна Гришина недоумевают, почему она после трех допросов на следствии стала говорить совсем иное:
- Хлопок я услышала в задней части палатки, я сидела к нему спиной. Это был глуховатый звук. А когда повернулась, увидела дым неподалеку от кондиционера. Никого, кроме меня, в палатке не было.
- Кто еще мог выходить из палатки, если кроме вас там никого не было?
- На видео неясно, что именно из моей палатки выходит человек.
- На видео это четко видно. Кто-то еще мог быть в палатке? Доступ в вашу палатку свободный для посторонних лиц?
- Да, она была открыта.
- Вы с пустыми руками вышли из палатки? У вас была бутылка?
- Нет, и быть не могло. В руках была сумка.
- Экспертиза показала, что возгорание произошло от горючей жидкости. Откуда она взялась? Вы пользовались источниками огня?
- У меня не было никаких жидкостей и огнем я не пользовалась. Следователь Павлова сказала, что это я вынесла бутылку из палатки. Мне сказали говорить другое, чтобы получилось неосторожное обращение с огнем. Тогда мне пообещали, что отпустят домой.
- Вы три раза говорили на допросах, что у вас была канистра с бензином и вы ее подожгли. Почему сейчас вы говорите совсем другое и заявляете, что был некий хлопок?
- На тот момент мне так посоветовали. Не могу сказать, кто именно, этих людей было много. Они были в гражданском
- Почему вы слушаете кого-то? Почему вы с адвокатом все не согласовали и не говорили ему, что вас заставили дать показания?
- Когда стоит вопрос – дети или я, я выбрала себя. Мне намекали, что будут проблемы и мы так и не получим гражданство.
- Получается, что вы себя оговорили?
- Да.
- Что вам мешало сказать на следствии то, что вы сказали сейчас?
- Я до сих пор боюсь, что это повлияет на мою семью. На самом деле никакой канистры не было и я ничего не поджигала. Мне не угрожали, но намекали на то, что если скажу нужное, меня отпустят домой.